Мнение

ВИЗАНТИЙСКАЯ ПРИНЦЕССА

 

Первое впечатление обманчиво.

Народная мудрость

 

Начало оказалось тем лучшим, что было в фильме – шли черно-белые титры, за ними появился вполне недурной пейзаж, решенный в золотистых тонах. Следом возник корабль с доблестным шевалье на палубе, в трюме его друг каллиграфическим подчерком вносил в личный дневник сведения о своем местонахождении. Византия, 1401 год. Но, увы, эти семнадцать мгновений оказались лучшими в двухчасовой картине.

Через пару минут режиссер поместит героев и зрителей в такой пространственно-временной вакуум, что Фоменко с Новой Хронологией просто обзавидуется. При встрече Тиранто эль Бланко с императором Константином обменивается протокольными приветствиями, а заодно и дифирамбами в честь Папы и католической церкви. Это особенно странно, так как Ферраро - Флорентийская уния о религиозном объединении с Римом под верховной властью понтифика была подписана в 1439. Правда, в 1402 году турки действительно осаждали город и не взяли его лишь благодаря чуду: с востока на них обрушились полчища Тамерлана. После того, как зрителям поведали о смерти единственного сына императора – Мигеле и показали принцессу Карменсину (типичные византийские имена), вопрос об историзме фильма отпал. Сильно изувечили и образ турецкого владыки, который грозит переименовать Константинополь в Истанбул. Вообще-то Истанбул (ис там боли) – греческое слово, означает «в город», но Винченте Аранде было явно не до тонкостей. Герои упорно именуют друг друга «милордами» и «миледи», а с Константином у всех отношение панибратское – во время приема турецкого посла, супруга так на него цыкнула, что он и свое решение на полуслове поменял.

Нестыковок в фильме такое количество, что всего и не упомянуть. Я честно искала исторические ошибки, но после сцены, где император в присутствии всего двора припадает к ручке заезжего рыцаря, это желание отпало. Осталось лишь наблюдать за тяжелой личной жизнью порфироносных владык и порфиророжденного отродья.

Но наиболее сильно режиссер просчитался с жанром. Многие критики ставили в вину Мелу Гибсону то, что в «Апокалипсисе» оказался на жанровом распутье, но они явно не смотрели «Византийскую принцессу». Потому что на свет появилось такое чудо-юдо, что ни в сказке сказать, ни пером описать.

Для классического произведения о Большой и Чистой, фильм пошловат, для сказки – обнаженной натуры слишком много, для «взрослой» сказки – слишком мало. С историческими притязаниями все вроде бы разъяснилось. Правильнее было бы поставить «похожденческую комедию» в стиле Декамерона, но, увы - режиссер находится в творческом поиске пути из жанровых джунглей.

Единственным плюсом картины остается красочность и «костюмированность». Но иногда возникает вопрос: не лучше ли было вместо очередных километровых жемчужных бус снять одну приличную батальную сцену. Последние смотрятся на редкость дешево и убого, особенно в сочетании с «дворцовыми». Массовка насчитывает от силы человек 40, а доблестная армия Тиранте больше похожа на разношерстный сброд в рванине, вооруженный тесаками. К этому следует добавить нелепые декорации, например, один задник я уже видела в фильме «12 стульев», где отцу Федору является царица Тамара.

Юмор отсутствует напрочь. Если, конечно, не считать, обмороки главной героини уморительно смешными. Пару эпизодов можно было бы снять поталантливее и получить почти «черный юмор», но каждый кадр режиссер заполняет пафосом, и смеха не получается. Например, ночью спрыгивая с балкона принцессы, рыцарь случайно сломал ногу, но поскольку он не может пригласить любопытных врачей, оруженосец сбрасывает шевалье с лошади, ломает бедняге второю ногу и, получив таким способом алиби, обращается за медпомощью.

Даже тот факт, что «Византийская принцесса» (в международном прокате фильм называете «Тиранте эль Бланко») является экранизацией куртуазного романа XV века, не дает режиссеру право вцепиться в первоисточник намертво и обороняться им от нападок разочарованной публики и критики.

Маргарита ЕРШОВА.

 

В НОМЕРЕ